Я открываю ранее засекреченную информацию в книге Н.Э.Вашкау «Сарепта. Территория памяти» и нахожу список жителей немецкой национальности колонии Сарепта (г. Сталинград, август 1941года), где в списке под № 3 на странице 24  шестой семьёй записана семья Штейнле Эдуарда Ивановича 1914 года рождения. Его русская жена Корпенко Александра Ивановна 1918 года рождения и две дочери Альвина (1940 г.р.) и Лидия (1941 г.р.) тоже значатся в этом списке.

В канун юбилея со дня рождения Лидии Эдуардовне Штейнле (30 марта ей исполняется 70 лет) я побеседовала с ней и вот, что она мне рассказала о трагических годах военного и послевоенного периода жизни семьи российских немцев Штейнле.

- Память о трагедии российских немцев возвращает меня к страшному дню депортации сарептян. Из рассказов моей мамы Александры Ивановны, русской женщины, я узнавала, как начиналась гибель благоустроенного, цветущего уголка под названием «Сарепта». Более двух тысяч человек погрузили на баржи в затоне. В большинстве своём колонисты были верующие люди-лютеране и когда баржи отплыли от берега, то стихийно, как стон души, зазвучала песня Иисуса “Jesu, geh voran”(Будь Вождём ты нам!), автором которой является Николаус Людвиг фон Цинцендорф. Песня всё увереннее и крепче звучала, передавая силу Господа от одной баржи к другой, вселяя сарептянам дух надежды.

                               «В трудный жизни час

                                 Подкрепи Ты нас,

                                 Чтобы мы в пору печали

                                 Не стонал, не роптали,

                                 Ведь к Тебе из бед

                                 Лишь проложен след!»     

Моей сестре Альвине было в 1941 году всего два года, а я была грудным пятимесячным ребёнком. Дорога была трудной до самой Восточно-Казахстанской области. Там начались прощания. Отца забрали в трудармию на лесоповал вблизи Усть-Каменогорска, а маму с двумя малолетними дочками разъединили с бабушкой и другими родственниками. Бабушка просила оставить ей меня, но мама отказалась. Так, расставшись в 1941 году, мама больше не встретилась ни с нашим отцом, ни с другими родственниками.

- А что случилось с Вашим отцом Эдуардом Штейнле?

- в эту зиму были суровые морозы, даже птицы замерзали на лету. На лесоповале условия труда были жёсткие, питание скудное. Писем от отца мама не получила ни одного и однажды, ближе к весне 1942 г. маме приснился сон. Её любимый Эдуард идёт, а мама кричит ему: «Эдик, Эдик, ты куда?». Но он шёл не к маме, а к горе. Мама проснулась, это был только сон, Эдика рядом не было. Что с ним? Как хочется обнять его, расспросить и рассказать обо всём. Ох, эта проклятая война, эта несправедливая депортация! Сон оказался в руку. Кто-то передал маме маленькую записку, в которой была короткая строчка: «Ваш муж не пережил суровую зиму, его больше нет». В 1992 году я сделала запрос о месте захоронения отца. Ответ из официальных органов меня шокировал: «Умерших не учитывали».

А маме нужно было стать ещё и сильной. Ведь мы, её дочки, смотрели на неё вопрошающе- мы всегда хотели есть! Для мамы эти годы были годами борьбы за физическое выживание. По образованию мама была учителем. Окончила ещё в Сталинграде педагогическое училище, но на новом месте в аулах Больше-Нарымского района Восточно-Казахстанской области её знания не были востребованы. Местное население, в основном, казахи со страхом встретили непрошенных гостей. Предварительно советские идеологические работники распространяли мифы о своих-же гражданах, российских немцах, как о рогатых чудищах. При встрече маму даже трогали руками за голову, чтобы убедиться в наличии рогов. А у мамы были красивые косы и, убедившись в обратном, казашки доброжелательно стали относиться  к нам. А в спецкомендатуру надо было ходить за 10 километров отмечаться.

В 1952 году мы переселились в Верхнюю Теректу в деревянный дом с крыльцом. Это были по моим понятиям «хоромы». Открылась школа, где мама стала работать учительницей,  и нам жить стало полегче.

- Но это всё-же тяжелые воспоминания. А что для Вас Сарепта?

- Сарепта – моя Родина, моя память, моя боль. Мама очень часто рассказывала о том, что недалеко от нашего дома был Ергенинский источник и место, где мы жили называлось «Верблюдами». Верблюды действительно водились в Сарепте только в детские годы моей мамы. А вот родники и по сей день одаривают сарептян своей хрустальной водицей. Пусть-же это чудо природы остаётся для наших потомков!

- Какую роль в Вашей семье играл немецкий язык?

- Мой отец был носителем немецкого языка в семье. Мама тоже знала и владела немецким языком. У меня собралась большая библиотека с книгами на немецком языке. Своей дочери я читала много  немецких сказок и другую серьёзную литературу немецких авторов.

- Когда Вы вернулись в Волгоград?

- Только в 1970 году я вернулась в Сарепту, но в прописке мне было отказано. Знакомые посоветовали поехать в Дубовку. Там я встретила отзывчивого и мудрого заведующего Районо В.Ф. Кузнецова. Он проговорил  со мной около двух часов, принял меня на работу секретарём, тут – же при Районо освободили комнату, поставили мебель  и я там прожила 4 года. Здесь – же я поступила в Пединститут и закончила его в 1976 году. Всю жизнь я проработала в школе, преподавала русский язык и литературу.

-  Уважаемая Лидия Эдуардовна, поздравляем Вас с юбилеем – 70-летием со дня рождения! Радуемся вместе с Вами, что Вы не утратили прекрасных человеческих качеств, чувства сострадания, любви  к ближнему и интерес к своим немецким корням.

Интервью брала зам. руководителя ЦНК имени братьев Лангерфельд Нелли Третьякова.

Фото: Вадим Третьяков. Использованы также фото из семейного архива семьи Штейнле. Март 2011 г.

Деректер

Источники

Штейнле Лидия Эдуардовна [Электронный ресурс] : [интервью] // Путь народа : [сайт]. – URL: https://volksweg.rusdeutsch.ru/14/21 (дата обращения 13.11.2020)