На протяжении многих столетий территория Казахстана являлась постоянным местом «встречи» трех мировых религий — ислама, христианства и буддизма. Их существование в едином геополитическом пространстве отразилось в материальной и духовной культуре прошлого.
В 1654 году в Калбинских горах построен крупный буддийский монастырь Аблайкит.
Строитель Аблайкита Аблайтайша имел обширные владения на левобережье Иртыша, включая большую часть Калбинского хребта. В течении второй половины 50-60-х годов XVII в. Аблайкит являлся одним из самых крупных религиозных центров и хранилищем ценнейших буддийских манускриптов.
В 1720 году на руинах храма обнаружено большое количество произведений буддийский иконографии, статуэток разных божеств. Этим находкам, в первую очередь тибетским рукописям суждено было сыграть важную роль в становлении и развитии европейской тибетологии.
В 2016 году памятник был включен в проект областного Акимата «Программа развития научно-исследовательских работ в сфере археологии в ВКО на 2016-2018 гг.». Начатые раскопки восстановили прежние размеры крепостной стены, показали портальную часть въездных ворот, механизмы крепления ворот основания башен. Раскопки самого храма вскрыли пол с каменными основаниями колонн. Важным открытием стали находки мелких фрагментов рукописей. Найдено большое количество плиток и кирпичей, украшенных растительным орнаментом и покрытых цветной глазурью. Среди предметов быта гвозди, фрагменты посуды, металлические предметы.
Уникальность памятника: изучение древностей Прииртышья с XVIII века до наших дней подводит к выводу, что аналогов Аблайкиту не существует на всей территории, занимаемой с 1635 года Джунгарией — ни в Китае, ни в Монголии, ни в Калмыкии. Результаты экспедиционных работ дают представление о политических и культурных связях Казахстана с государствами Ближнего Востока и Средней Азии, тем самым включая Верхнее Прииртышье в общемировой процесс цивилизационного развития.
Географическое местоположение;
Уланский район, Калбинские горы, в 70-ти км. к юго-вотсоку от Усть-Каменогорска.
Литература
Загадочностью славится памятник культуры Восточного Казахстана Ак-Баур (Ақ Бауыр).
Немногочисленные упоминания и сведения о нем относятся к концу XIX - началу XX века. С 80-х годов прошлого века началось его системное изучение, появились интересные попытки семантирования наскальных изображений. Эти знания и догадки привели ученых к выводу, что Ак-Баур является неолитическим храмовым комплексом.
Ак-Баур находится в 38 км от города Усть-Каменогорска за поселком Ленинка, в Калбинских горах. Название он получил по одноименной сопке и гроту с природным отверстием "на крыше" и росписями внутри.
С. Царегородцева в своем исследовании приводит несколько вариантов расшифровки топонима Ак-Баур: «Название Ак-Баур иногда дословно переводят как "белая печень". В Кратком казахско-русском словаре у слова "бауыр" приводятся следующие значения: 1) печень, 2) кровный родственник, 3) склон, подошва горы. Именно на склоне сопки Ак-Баур находится одноименный грот с наскальными изображениями, сделанными красной охрой, а, возможно, кровью жертвенных животных. Росписи подобного цвета не встречаются больше нигде в Восточном Казахстане.
В современном казахском языке у слова "бауыр" есть переносное значение - младший брат, точнее самый любимый младший братишка, и может ассоциироваться со словами "младший", "меньший", так как рядом с невысокой сопкой Ак-Баур находятся горы Кызыл-Тас (красный камень). Грот Ак-Баур как бы "смотрит" на запад, а если из него наблюдать закат, то горы Кызыл-Тас действительно кажутся красными.
Учитывая синкретический характер неолитической культуры, можно представить, что грот был местом проведения ритуалов, а склон сопки считался священным. Неслучайным видится использование в нескольких топонимических названиях урочища эпитета "Ак" - белый. Белый цвет в древнетюркской культуре имел значение священного, с появлением ислама стал символизировать цвет Аллаха».
В «Своде археологических памятников по Восточно-Казахстанской области» указано, что: «Впервые открыт грот Акбаур З. Самашевым в 1971 г. Место и форму грота использовали неолитические племена. По мнению З. Самашева, сама сопка Акбаур с ее пирамидальной формой и прямоугольным основаниеммогла ассоциироваться в мифологическом мышлении древного человека с центром мироздания, мировой горой»
Это же подтверждает и С. Царегородцева: «Почитание высот во многих ранних культурах было распространено и связано с тем, что горы осмыслялись как местопребывание местных божеств. Они символизировали центр мира, место соприкосновения неба и земли, вечность и устремленность к вершинному миру. Похоже, что наши пращуры священным считали и Ак-Баур. Чтобы оказаться в гроте Ак-Баур, нужно подняться вверх на 5-6 ступеней, то есть совершить восхождение в верхний мир. Скорее всего, обряды, которые свершались около Ак-Баура и гор Кызыл-Тас, связаны с культом гор, одним из ранних магических культов, на ряду, с культом неба, солнца, грозы, животных и растений. Именно на основании этих культов были сформированы многие ранние формы религий»
Е. Курдаков в очерке "Загадки и тайны Ак-Баура" высказал следующую гипотезу: «Ак-Баур - храм под открытым небом, строго ориентированный на запад, предназначался для свершения похоронных обрядов, когда усопший как бы повторял весь путь в лучший мир. Полагаю, что похоронные процессии начинались около сопки Ак-Баур и двигались вдоль Сорочьей горы (самой высокой вершины гор Кызыл-Тас) к ручью Ак-Бастау. Именно около ручья в настоящее время находятся целые заросли чия, разновидности камыша, который обычно растет там, где когда-то были древние поселения и где остались зольники от костров.
Около ручья находилось место церемоний, которое ограждают вкопанные плоские плиты. Центральный камень "стены" напоминает прицел. Мушка прицела через вершину белого холма и макушку Северной сопки в день весеннего равноденствия нацелена строго на Полярную звезду, исконно служившую древним народам ориентиром в пути. "Помогает" увидеть это направление белый камень, врытый на вершине холма. Казахи называют такие камни "каракши" - дословно "смотрящий". В Восточном Казахстане чабаны до сих пор считают их своеобразными сторожами, вкапывают их в землю на вершинах гор и холмов. Каракши служат указателями земли обетованной. У алтайцев и монголов путники в благодарность духам за удачный переход через горы тоже отмечают перевальные тропы большим камнем, грудой камней, лоскутом ткани, а иногда бросают монету. Называется эта традиция "обо", или "обо-таш" (сравним казахское "оба" - курган)».
Ак-Баур, как памятник ранней культуры, интересен тем, что в отличие от многих подобных мегалитических построений имеет подробное изобразительное сопровождение: росписи в одноименном гроте. До наших дней сохранилось около 80 рисунков: несколько изображений человека, есть рисунки жилищ и повозки, горного козла; остальные - разнообразные символы и знаки. Свое прочтение петроглифов Ак-Баура предлагали различные ученые и исследователи. Е.В. Курдаков предполагал, что в гроте начертан путь спасения человечества, которое в послеледниковый период двигалось с юга на север в поисках мест выживания. Возможно, что в урочище Ак-Баур жили жрецы, которые показывали племенам путь для переселения. Е.В. Курдаков в своих работах опирался на методы исследования Н.К. Рериха, который считал, что "погребения, надписи на скалах, все это ведет нас к той важной эпохе, когда с далекого юго-востока, теснимые, где ледниками, где песками, народы собирались в лавину, чтобы наполнить и переродить Европу. В доисторическом и историческом отношении Алтай представляет невскрытую сокровищницу".
По мнению Л.С. Марсадолова и З.С. Самашева, пирамидальная форма сопки Ак-Баур была символом сакрального пространства и могла ассоциироваться с космическим холмом. Каменные ступеньки, созданные самой природой, и ведущие в грот, тоже связаны с космологической символикой восхождения к некому вершинному миру. Юртообразная форма грота была явно символична для древнего обитателя наших мест и поразительна для современного. Природное отверстие "крыши" грота в виде сердца имеет следы обработки, возможно, было подправлено человеком, который сделал выступ-мушку для фиксации движения основных созвездий ночного неба.
Посещение неолитического храма Ак-Баур оставит яркие впечатления, а многих подвигнет на археологические исследования этого уникального памятника Восточного Казахстана.
Литература
Алтай-түркі әлемінің алтын бесігі [Текст] : халықаралық ғылыми-тәжірибелік конференциясы материалдары 26-27 тамыз 2013 жыл. 2 - часть = Материалы международной научно-практической конференции "Алтай-Золотая колыбель тюркского мира" 26-27 августа 2013 года. - Өскемен : Б. и., 2013. - 323 с.
Куликова, Е. Н. Акбаур - природно-исторический комплекс Восточного Казахстана [Текст] : монография / Е. Н. Куликова, И. Ю. Несекова ; Министерство образования и науки Республики Казахстан, Казахстанско-Американский свободный университет. - Усть-Каменогорск : [б. и.], 2014. - 91 с.
Курдаков, Е.В. Ак-Баур [Текст] : тайны и открытия : о памятнике древнейшей письменности, находящемся в казахстанском Алтае / Е. В. Курдаков. - Усть-Каменогорск : [б. и.], 2008. - 147 с.
Привольной птицей летит над степью и сопками Абайского района песнь о прекрасной любви девушки Енлик из рода Матай и юноши Кебек из рода Тобыкты. А на земле их прекрасное чувство увековечено в памятнике, который в народе называют Минарет любви (Башня любви).
Памятник был построен с помощью общественности района под руководством заместителя председателя райисполкома Шакена Сейсенбаева, заведующего районным отделом культуры Какима Кумарова в 1959 г. Установлен недалеко от дороги между Семеем и поселком Караул в горах Шынгыстау Абайского района, где происходили трагические события.
В 1970-м г. был облицован мрамором.
Две надгробные плиты с надписями «Енлик-Кебек» молчаливо хранят память о жестокости, семейной вражде и трагической любви.
Как шекспировские Ромео и Джульетта, батыр Кебек и красавица Енлик стали жертвой междоусобицы двух родов.
Они полюбили друг друга вопреки всему и стали родителями чудесного малыша.
Суровый бий Кенгирбай в назидание другим, приказал казнить влюбленных, утверждая тем самым степной закон. Их сына, которому было всего 4 месяца, оставили на произвол судьбы.
История, двух любящих сердец передавалась из поколения в поколение в песнях, сказаниях, чтобы потом воплотиться в литературные шедевры Шакарима Кудайбердыулы и Мухтара Ауэзова почти полтора века спустя.
Литература
Алтай - түркі әлемнің алтын бесігі [Мәтін]. - Өскемен : [б. и.], 2018. - Еңлік-Кебек кесенесі; Б. 246-249.
Анаш, Д. Алтайдан Алакөлге дейін [Мәтін] / Д. Анаш. - Алматы : Arna-b, 2017. - 328 б.
Ауэзов, М. Енлик - Кебек (Батыр и девушка) [Текст] : трагедия в трех действиях, пяти картинах / Ауэзов М. // Пьесы драматургов Казахстана. - 1958. - С. 101.
Әуезов М. Шығармаларының елу томдық толық жинағы [Мәтін] / М. Әуезов.
Т. 47 : Мақалалар, тезистер, сөздер, стенограммалар, пікірлер, пьесалар, сценарийлер, зерттеу, лекция. - Алматы : Жибек жолы, 2011. - 456 б.
Жаһандану сыны жағдайындағы Абай және Шәкәрім мұралары [Мәтін] = Наследие Абая и Шакарима в контексте вызовов глобализации : халықаралық ғылыми-практикалық конференциясының материалдары : 21-22 мамыр 2008 жыл / Қазақстан Республикасы Мәдениет және ақпарат министрлігінің тіл комитеті; Қазақстан Республикасының Білім және ғылым министрлігі; Шығыс Қазақстан облысының әкімдігі, Д.Серікбаев атындағы Шығыс Қазақстан мемлекеттік техникалық университеті. - Өскемен : ВКГТУ, 2008. - 355 б.
Құдайбердиев, Ш. Шығармалары [Мәтін] : өлеңдер, дастандар, қара сөздер / Ш. Құдайбердиев. - Алматы : Жазушы, 1988. - 560 б.
Нурланова, А. "Еңлік-Кебек" сюжеті әдеби және тарихи контексте [Мәтін] : филология ғылымдарының кандидаты ғылыми дәрежесін алу үшін дайындалған диссертацияның авторефераты / А. Н. Нурланова. - Алматы, 2010. - 22 б.
Нұрғалиев, Р. Трагедия табиғаты [Мәтін] : Мұхтар Әуезов - драматург: Монография / Нұрғалиев Р. - Алматы : Жазушы, 1968. - 176 б.
Султанбеков, М. Поэтическое вдохновение: Абай, Шакарим, и Мухтар [Текст] : книга о трех классиках / М. Султанбеков. - Новосибирск : [б. и.], 2007. - 416 с.
Щербаков, Б. Звездная степь Жидебая [Текст] / Б. В. Щербаков. - Усть-Каменогорск : Восток-Печать, 2017. - 342 с.
Щербаков, Б. Жидебайдың жұлдызды даласы [Мәтін] / Б. Щербаков . - Өскемен : Восток-Печать баспаханасы, 2017. - 342 б.
Шығыс Қазақстан облысы сәулет және монументальды ескерткіштерінің тізбесі = Свод архитектурных и монументальных памятников Восточно-Казахстанской области [Текст] . - Усть-Каменогорск : Альфа-Пресс, 2005. - 233 с.
Описываются работа и повседневная жизнь старателей Усть-Каменогорского уезда в первой трети ХХ века на приисках Теректы, Таргын, Маралиха, Алкабек, Кыстау и рудниках Кулуджун, Ретивое, Лайлы, Джумба, Баладжал по воспоминаниям очевидцев.
В ХIХ веке в Усть-Каменогорском уезде стартовые возможности для обзаведения капиталом были исключительно благоприятны – золото способствовало быстрому росту благосостояния местных купцов и предпринимателей. Собственно золотоносные земли принадлежали царской семье (кабинетские земли), но предприниматели могли приобретать лицензии на отработку месторождений. Первые прииски начали разрабатываться вблизи Усть-Каменогорска, затем развитие золотопромышленности начало продвигаться на юг и на юго-восток, сосредоточившись в юго-восточной части Усть-Каменогорского уезда, по притокам реки Курчум и в Зайсанском уезде [Щербик, 2003, с. 97]. «Золотая лихорадка» охватила уезд, так только в 1899 году работало 360 приисков [Щербик, 2003, с. 89]. Месторождения, рентабельность которых сомнений не вызывала, разрабатывались золотопромышленниками. Недостаточно разведанные или мелкие залежи на флангах передавались старателям с условием, что все добытое золото будет сдаваться данному предпринимателю, для этого заключался специальный договор – «скупчая». Старатели осуществляли поиск и добычу драгоценных металлов самостоятельно, на свой страх и риск. Такой способ добычи золота широко использовался в царское время, не был забыт и в советский период.
Соколов Николай Васильевич, 1919 года рождения, из села Смолянка Уланского района, в прошлом артельщик-старатель сообщил довольно подробные сведения относительно ручной добычи золота. Признаками присутствия золота он назвал наличие железистого купороса, белого кварца, пористость камня и рудного тела. Разведка производилась путём закладывания шурфов. Для этого использовались следующие инструменты: лопата, лом, кирка, бадья и ворот для подъема породы на поверхность. Проба производилась через каждые 25 см [Яковлев, 1985, л. 48]. Если золото обнаруживалось, об этом надо было официально заявить, первым получить право на разработку, среди старателей была большая конкуренция. Такое документально закрепленное за кем-либо место называли «застолбленной залежью». Для проведения приисковых работ собиралась артель, обычное число её участников составляло 25 человек, во главе стоял организатор – «десятник» [Яковлев, 1985, л. 49]. В состав артели, во время удачной разработки, могло входить и более сотни человек – использовали наемных рабочих из бедных слоев населения: русских крестьян, казахов из ближних аулов, а также переселенцев других национальностей. Рабочий день у старателей не был нормированным, трудились по 12-14 часов в сутки. Выходной день – воскресенье. Намытое золото делили поровну по паю на артельщика. Кроме того, на рабочую лошадь артельщика давалось 75% пая, организатору артельщиков дополнительно 25 %, выделялись средства на приобретение инструмента и оборудования. Повар получал полный пай. Артельщики своё золото хранили в кожаных мешочках, либо в стеклянной бутылке. Для взвешивания золота при артели были весы. Относительно количества намываемого золота Николай Васильевич сообщил, что за сезон на бригаду в 25 человек удачным являлась добыча 32 кг золота. Иногда, конечно, бывает и много хуже [Яковлев, 1985, л. 49-50]. Когда залежь отрабатывалась, артель таяла, оставался костяк – только профессиональные старатели, порой пара человек.
Шарабарин Алексей Александрович, 1927 года рождения, ныне житель города Усть-Каменогорска, в юные годы работал в старательской артели, он вспоминает своего отца Александра Константиновича (1883-1949), который всю сознательную жизнь посвятил поиску и добыче золота. Оставшись сиротой восьми лет, он был отдан старшим братом в услужение купцу и известному на Алтае золотопромышленнику А.В. Москвину. Был мальчиком на побегушках в одном из магазинов. Затем смышленого мальчугана купец взял ездовым. Два раза в год хозяин совершал объезд принадлежащих ему приисков и малых рудников. В их числе были: прииски Теректы и Таргын на территории современного Уланского района, рудники Кулуджун, Ретивое, Джумба, Баладжал на территории нынешнего Кокпектинского, а так же прииск Маралиха, Алкабек, Кыстау и другие в Курчумском районе. Хозяин проводил тщательную ревизию проделанных работ, определял задачи, решал проблемы обеспечения старательских артелей, обновлял договоры по оплате добытого металла. Шестнадцати лет, с согласия Москвина, Александр Шарабарин вступил в артель Михаила Благинина. О делах и открытиях этого пятидесятилетнего старателя среди его соратников артельщиков ходило много легенд. Ему неоднократно удавалось находить крупные самородки и сдавать хозяину значительные партии золота. В течение шести лет, трудясь сезонно в составе артели М. Благинина, А. Шарабарин овладел всеми премудростями бывалого старателя, прошел путь от рядового землекопа до штейгера (горного мастера). Затем вышел из состава артели Благинина и основал собственную. Его верным помощником и закадычным другом на протяжении многих лет был Заболотный Иван Тихонович. Уже в советское время, в середине 1930-х годов они продолжали совместно трудиться. Было это на руднике-прииске Лайлы, бывшего Самарского района.
Старатели разрабатывали два типа месторождений: коренные, где жилы золота проходят между слоями породы, и россыпные –которые считаются вторичными, так как образуются в результате разрушений горной породы, когда-то содержащей золотую жилу. Предпочтение отдавалось разработке россыпных месторождений, так как это было менее затратно. Россыпи, как правило, залегали на небольших глубинах, часто не более 2 метров, доступ к ним с поверхности земли не очень сложен и не требовал больших объемов работ по вскрытию. Там, где содержание золота было высоким, и добыча велась старателями одиночками, промывка песков велась с помощью деревянных сосудов – лотков. Их устройство уточнил бывший старатель Подкорытов Сергей Егорович, 1918 года рождения, житель села Огнёвка Уланского района. По его словам промывочный лоток обычно изготавливался из осины, пихты или сосны. Посередине лотка углубление – «лудло», в которое складывается золото при промывке. Поэтому у старателей сложилась поговорка «всё в лудле», то есть все хорошо, все на своем месте [Яковлев, 1985, л. 48].
Когда разработка велась артельно, добытые пески доставлялись на деревянных тачках или на лошадях с таратайками (деревянный короб на двух колёсах) к специальному устройству – бутаре. Бостоногов Алексей Порфирович, 1918 года рождения, из села Огнёвка Уланского района, был плотником, ему доводилось мастерить бутары для старательских артелей, он сообщил, что на их изготовление шли доски 40 мм толщиной, борта бутар были 20 см высотой [Яковлев, 1985, л. 51]. Соколов Н. В. рассказал об устройстве бутары. Она имела вид большого прямоугольного ящика, расположенного под уклон. В головной части – приёмник, имеющий вид четырёхугольной тарелки. В приёмнике располагалось две металлические решётки одна над другой. Шарабарин А.А. уточняет название детали – «грохот». Ячейки верхней решётки были крупнее ячеек нижней. Приёмник находился над корпусом ящика. Дно бутары устилалось фетром, поперёк располагались плинтуса – деревянные брусочки, в хвосте бутары – яма. На приёмник был направлен лоток с водой, которая подавалась к бутаре часто при помощи отводного канала. В приёмник лопатой накидывалась порода, лопата для этой цели использовалась специально изготовленная: по форме типа штыковой, но с загнутым концом. Породу в бутаре ворошили при помощи деревянных скребков, обычно этим занимались два человека, часто – женщины. Ворошение породы называется «перебуторивание». Для доводки использовались деревянные долбленые лотки типа тарелки.Занимающийся промывкой в лотке старатель назывался «доводчиком». Хорошим доводчиком считался отмывший содержащееся в лотке 10 мг золота. Съем золота производился при помощи метёлочки из конского волоса. Это последняя стадия выбирания намытого металла, она называется «снятие шлиха». У приискателя всегда с собой была ртуть, которую использовали для собирания золота в комок. Ртуть хранилась в бутылках, для сбора золота наливалась в фарфоровые касешки. Для выделения в дальнейшем золота из ртути, последнюю выпаривали на огне в металлической посуде [Яковлев, 1985, л. 49]. Когда отрабатывали сезон, то войлок со дна бутары отдирали и сжигали, для извлечения из него мелких частиц золота.
Коренные месторождения отрабатывались устройством шурфов, карьеров (открытый способ) и шахтным способом на значительную глубину. Известно, что золото содержится в кварцах. Мощность кварцевых жил колеблется от нескольких сантиметров до полутора и более метров. Первая задача старателя отделить кварцевую руду от пустой породы (сланцев и других сопутствующих пород), а затем извлечь золото из руды. Основными орудиями труда старателей были лопаты, кирки (кайло), ломы, стальные клинья, молоты, стальные буры, топоры. Все работы от вскрыши до бурения, сортировки руды, крепления выработок осуществлялись вручную. Освещение подземных выработок (штолен и шахт) было примитивным – с помощью сальных свечей, керосиновых ламп, фонарей «летучая мышь». Взрывные работы до второй половины 1930-х годов проводились с помощью динамита, позднее использовали аммониты. Эти работы были сопряжены с немалым риском. А.А. Шарабарин вспоминает, что с его отцом произошел такой случай. Он спускался произвести взрывные работы, шахта была уклонная, перед самым спуском в забой, где были произведены работы по обуриванию, и нужно было произвести взрывы, был полок – настил из досок. А дальше – пеньковая верёвка, по этой верёвке взрывник спускался в забой. Его отец шёл с сальной свечкой, а когда сальная свеча горит, она стреляет – искра попала в сумку с патронами, он не растерялся, только успел сумку с себя сбросить, на полок заскочить, и в это время произошёл взрыв. Полок обвалился, отец получил контузию, но остался жив. А таких случаев, когда взрывники погибали, было очень много. Риски старателей были сопряжены не только с особенностями их дела, но и с самим предметом поиска – с золотом, можно было стать жертвой грабежа, поэтому с прииска «с добычей» в одиночку не возвращались, всегда собирались ватагой.
Но рядом со смертельной опасностью ходила и сказочная удача. Наверное, каждому старателю известно большое количество историй о редком везении. Например, случай из жизни того же Александра Константиновича Шарабарина. В самом начале своей старательской «карьеры» он работал на прииске Алкабек в районе озера Маркаколь. Однажды ехали они с пожилым старателем на бричке из одного прииска в другой, на какой-то праздник. Конечно, в подпитии, и осью задели камень, прямо на дороге лежал большой валун из кварца. Он был покрыт грязью, когда царапнули осью, колесо развалилось, надо менять, подошли к камню, обнаружили в царапине характерный блеск, оказалось, что весь этот кварц в прожилках золота. Они раздробили камень, промыли, и получили около 12 килограммов золота. Пожилой старатель на этом разбогател, позднее стал купцом. А молодой – все спустил, и снова вернулся к тому, чем занимался. А.А. Шарабарин вспоминает, что в его детские годы, когда семья жила на прииске Джумба (Самарский район), при нем шло много разговоров о братьях Благининых, удачливых старателях, их семья была самая зажиточная на этом руднике. Из рассказов отца и старшего брата Николая (1907-2001), в молодые годы работавшего вместе с отцом, вспоминает имена старателей 1920-1930-х годов. Это Макаров Семён Иванович – руководитель крупной старательской артели рудника Кулуджу и прииска Теректы, которого его отец знал более 30 лет. Братья Поповы Тихон и Мартын, Терунов Михаил Петрович, Зырянов Павел, братья Мельниковы Василий и Павел, Колмаков Фёдор, Василенко Николай – все они профессиональные старатели. Старателями-профессионалами становились не многие, только люди одержимые страстью найти свой «клад», физически закалённые, обладающие даром исследователя, упертые, способные решиться подвергнуть себя и семью риску нестабильного заработка. В местной поговорке отразилась суть жизни старателей – «лето золото моют, зиму голосом воют» [Яковлев, 1985, л. 50].
Большинство месторождений, открытых и эксплуатировавшихся старателями, были мелкими и отрабатывались в относительно короткие сроки. Непосредственно у приисков для жилья строили балаганы или рубили избушку. В поселках, где жили семьи, жильё было крепче, но также недолговечное, из подручных материалов: самана, камня, хвороста. Типичный дом семьи старателя состоял из 2-х комнат, кухни с печным отоплением, глинобитным полом и нередко с глинобитной крышей, с подслеповатыми окнами. В каждой старательской семье был самовар и чугунная посуда. Дома в зимний период отапливались дровами и кизяком. Учитывая, что источник дохода семьи не был стабильным и прерывался на месяцы, а порой и на годы, другие члены семьи – жены, дети-подростки, престарелые – вели подсобное хозяйство. Большинство семей держали корову с приплодом, 5-10 овец или коз, 10-15 куриц. В отдельных семьях были лошади или рабочие быки. Каждая семья стремилась иметь собственный огород. Картофель был вторым хлебом, а нередко первым и единственным.
В дореволюционное время рабочей одеждой старателей были зипуны, полы которых для удобства обрезали, обувью служили бутылы (самошитые выворотные сапоги из кожи крупного рогатого скота). В праздники, при хороших заработках, старатели позволяли себе одежду из добротных дорогих тканей – атласа и плиса. По воспоминаниям сына, старатель Шарабарин А.К., например, носил расшитые цветные косоворотки, подпоясывая их витым пояском, толщиной с палец, пояс был белого цвета с кистями на концах, брюки, сшитые из шерсти, плюша или плиса темно-бордового цвета. Также носил пиджаки. На голове фуражка, чаще всего чёрная. На ногах мягкие юфтевые или хромовые сапоги. Осенью и ранней весной надевал душегрейку, она длинная из цигейки, мехом во внутрь. Была у него борчатка – у талии складки, подол широкий, как у кафтана, сверху крытая сукном коричневого цвета, а внутри – овчина, как крытая шуба.
На карте современной Восточно-Казахстанской области можно найти названия населенных пунктов, которые выросли из старательских поселений – это Теректы и Таргын на территории современного Уланского района, Лайлы и Раздольное в Кокпектинском районе, Чернояк в Курчумском. Жизнь старательских поселков была недолговечна: 15 – 20 лет, поэтому большая их часть канула в Лету.
Список литературы
1. Щербик Г.А. Усть-Каменогорские предания. – Усть-Каменогорск: Изд-во «Медиа-Альянс», 2003. – 264 с.
2. Текущий архив КГКП «Восточно-Казахстанский областной архитектурно-этнографический и природно-ландшафтный музей-заповедник». Отчет о командировке зав. отделом русской этнографии Яковлева А.А. в Уланский район с 12 по 21 июня 1985 года. // Отчеты сотрудников музея по научным командировкам 18 июня 1984 года – 18 декабря 1985 года. Фонд 1, опись 1, дело 103 на 72 листах.
Шарабарина Т.Г., Нечаев Р.Ю.
Sharabarina T. G., Nechayev R. Y.
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ
Шарабарина Татьяна Германовна, заместитель директора музея искусств
Восточно-Казахстанский музей искусств, г. Усть-Каменогорск, Казахстан
iskusstvko@mail.ru
DATA ABOUT THE AUTHOR
Tatyana G. Sharabarina, deputy director of the museum of arts
East Kazakhstan museum of arts, Ust-Kamenogorsk, Kazakhstan
iskusstvko@mail.ru
ДАННЫЕОБАВТОРЕ
Нечаев Роман Юрьевич, научный сотрудник отдела русской этнографии,
магистр истории
Восточно-Казахстанский областной архитектурно-этнографический и
природно-ландшафтный музей-заповедник, г. Усть-Каменогорск, Казахстан
nechaev_r@mail.ru
DATA ABOUT THE AUTHOR
Roman Y. Nechayev, research associate of department of the Russian ethnography,
master of history
East Kazakhstan regional architectural and ethnographic and natural and landscape
memorial estate, Ust-Kamenogorsk, Kazakhstan
nechaev_r@mail.ru
