Память – это актуальный феномен, переживаемая связь настоящего с прошлым. Феномен, требующий постоянной информационной подпитки, поскольку подвержен амнезии, и охотников переписать историю становится всё больше.

Этой мыслью мне хотелось бы начать рассказ о моих дедушке и бабушке, испытавших нелёгкую судьбу народов, депортированных в Казахстан в годы Великой Отечественной войны.

…Когда в начале сентября 1941 года Фёдора Фёдоровича и Амалию Егоровну Майер переселяли из хутора Фриковский Фроловского района Сталинградской области, где они проживали до войны, у них было двое малолетних детей – старший брат моего отца Костя и мой папа Володя 1938 года рождения. Откуда им, простым крестьянам, дано было знать, что по секретному донесению Военсовета Южного фронта Верховному Главнокомандующему Иосифу Сталину, в котором говорилось о том, что немецкое население на территории западных рубежей готово «встречать фашистов с хлебом-солью», было принято решение о немедленном выселении неблагонадёжных элементов. Ведь жили-то они глубоко по ту сторону фронта и ни о чём подобном в Поволжье никто не помышлял!

Но случилось то, что случилось. Они ехали в Казахстан долго, промозглой осенью, сначала на подводах, затем в продуваемых насквозь вагонах и, наконец, на барже по Иртышу. Не выдержав тягот долгого пути, Костя заболел и умер. Умерла в дороге и их бабушка, женщина преклонных лет. В общем, доехали они до пристани Мало-Красноярской только втроём – дедушка, бабушка и мой отец.

По прибытии в Мало-Красноярку Фёдор Фёдорович и Амалия Егоровна были взяты на учёт как лица немецкой национальности. Но на этом их злоключения не закончились. Большевики посчитали, что ничего нет в том, чтобы разделить семью. Дедушку мобилизовали в трудовую армию, отправив на Челябинский тракторный завод, а бабушку – на лесоповал в Карпинский район Свердловской области. Из истории мы хорошо знаем, каково было людям в трудармиях…

Мой папа все эти годы рос в семье дальних родственников, которые, как и все депортированные немцы, испытывали крайнюю нужду. Годы тянулись в мучительных ожиданиях весточки о судьбе родителей. Отец, вспоминая об этих годах, всегда говорил, что выжили они благодаря казахам, которые делились с ними последним хлебом и не позволили умереть от голода. И сейчас, через много лет, я не могу с этим не согласиться. Равно как и с решением об утверждении в Казахстане Дня благодарности, призванного увековечить подвиг народа, в трудные времена принявшего на своей земле миллионы переселенцев.

Дедушка с бабушкой встретились только по прошествии срока трудармии. Первой вернулась Амалия Егоровна, которая сразу забрала моего папу к себе, чуть позже – Фёдор Фёдорович. О тяготах трудовой армии они, словно сговорившись, никому не рассказывали. Очевидно потому, что никто их и не понял бы, – всем в ту пору было тяжело.

После воссоединения семьи у них появились ещё трое детей – тетя Эмма, дядя Федя и дядя Витя. Бабушка всю жизнь работала на ферме, дедушка многие годы трудился комбайнёром в совхозе «Хайрузовский», был передовиком производства, даже вступил в Компартию.

Умер Фёдор Фёдорович в октябре 1995 года, а моя бабушка Амалия Егоровна до сих пор жива. Ей 105 лет, живёт на исторической родине – в Германии, в Гамбурге.

Мой папа, Владимир Фёдорович Майер, окончил в Мало-Красноярке школу, потом пошёл в колхоз работать на тракторе, затем, после того как построили Бухтарминское водохранилище и Мало-Красноярка вошла в зону затопления, они переехали в Хайрузовку, в названии которой тогда ещё не было приставки «Ново». Здесь он окончил вечернюю школу, выучился на токаря и всю жизнь проработал в местном совхозе.

Все они внесли посильный вклад в развитие страны, ставшей им родной.

…Возвращаясь к началу повествования, хотелось бы затронуть тему детей войны, которая, на мой взгляд, требует переосмысления и принятия законодательного решения. В том числе и насчёт таких, как мои дедушка и бабушка, которые в полной степени познали голод, холод, горечь унижений и притеснений тоталитарного режима. Эта тема до сих пор кровоточащей раной, отзвуком давней лихой годины отдаётся в сердцах и становится главной на встречах моих родственников, знающих обо всём не понаслышке.

В одном из своих произведений наш земляк, писатель-фронтовик Менгали Мусин привёл слова, начертанные на здании архива Национального конгресса США: «История – это пролог». По его словам, «прошлое является, образно говоря, вступительным словом ко дню сегодняшнему. И оно, что само собой разумеется, должно отображаться предельно правдиво».

При тоталитаризме, как писал Менгали Шаймарданович, на это рассчитывать не приходилось. О том времени известный русский писатель Юрий Давыдов говорил так: «Мы не столько воспитывались историей, сколько воспитывали саму историю: будь паинькой, ходи по струнке, как папа велит. А она полна страстей, благородства и злодейства, трагичных противоречий, тупиков и поворотов. Ведь она не кафедральная дисциплина, а сама жизнь».

К сказанному добавлю лишь то, что без правдивой памяти о прошлом ни у кого не может быть будущего.

Светлана Козуб (Майер)

библиотекарь Ново-Хайрузовской сельской библиотеки

(1923-1989)

Нелегкой была судьба и Валентина Оттовича Зигле. Родился он в 1923 году в городе Ханлар Азербайджанской ССР, поступил в военное училище. Но грянула война. Отца арестовали. После депортации их определили в Жарминском районе на рудник Кулуджун. Уже в конце 1941 года сына отправили в Соликамск на лесозаготовки, а мать под Куйбышев строить нефтепровод. В Соликамске Валентин работал до 1944 года, от скудной еды и изнурительной работы началась дистрофия. Попал в больницу, осмотрела его врач грузинка. И каково было ее удивление, когда Валентин ответил ей на грузинском языке, к этому времени он говорил на азербайджанском, русском и немецком. Как сложилась бы судьба этого полиглота, если бы не война? Врач сказала, сынок ты должен выжить, я оформлю все документы, поезжай в Казахстан. Так он попал в Жангизтобе, нужно было добраться до рудника, была холодная промозглая осень, обувь и одежонка были ветхими, шел из последних сил. И вдруг- повозка! «Ай, бала. Кайда барасын? Отыр.» Привезли в семью казахов. Они накормили, обогрели и помогли добраться до рудника. После войны вернулась из ссылки мать. Добывали золотоносную руду. В 1950 году Валентин Оттович уже работал в школе преподавателем немецкого языка, связал свою судьбу с Марией Ивановной, создали семью.

Рассказывает дочь Валентина Надежда, - Мой папа был талантлив во всем, он быстро овладел казахским, занимался спортивной стрельбой, имел разряд по лыжам, плаванью, любил фотографию, мальчишки за ним ходили по пятам. Говоря на казахском языке, вызывал уважение со стороны казахского населения. Он стал отличником просвещения Казахской ССР. Умер в 1989 году, сказались годы в трудармии.

В Зыряновском архиве хранится книга учета спецпоселенцев, расселенных по территории Зыряновского района за 1941-1942 годы. Немцы, высланные с Поволжья и Краснодарского края, очутились в нашем районе не по своей воле. Семья Нейман была выселена из Варениковского района Краснодарского края села Джигинка. Главу семьи, отца, забрали еще в 1937 году, объявив его «врагом народа», он погиб где-то в далекой Сибири. Тогда всех мужчин, по воспоминаниям Эрны Васильевны, забрали из деревни. Чем лучше человек работал, мог себя и семью обеспечить, тем сильнее было обвинение в его адрес. В 1941 году на осиротевшую многодетную семью свалились еще беды: началась война, а вместе с ней и выселение вглубь страны. Объявили, что нужно им собраться в трехдневный срок. Пришлось оставлять все, что было нажито, и ехать по принуждению в неизведанные края. Накормили в последний раз домашнюю скотину, отпустили ее в поле и поехали. Правда, за сданные государству корову и нетель дали справку, пообещав, что там, где они переселенцы остановятся, им выдадут по этой справке домашний скот. Везли в вагонах, не предназначенных для перевозки людей, в так называемых «телячьих» вагонах до Усть-Каменогорска. У каждой семьи в поезде были свои два кирпича, на которых при остановке готовили себе какую-нибудь пищу. До Зыряновска привезли на баржах до пристани Гусиная.

В Зыряновском районе семью определили в село Подорленок. Здесь и впрямь, по справке корову дали, а за нетель и разговора вести не стали.

Из рассказа Эрны Васильевны Нейман: «Когда мы приехали в Зыряновский район, подселили нас к одинокому мужчине, который очень не хотел таких квартирантов, но его заставили нас принять. Меня через некоторое   время направили на учебу в школу механизации на курсы трактористов в с. Большенарым. Я еще участвовала в весенней посевной в селе Подорленок по окончании учебы. А потом   меня и мою маму   в составе группы девушек и женщин   отправили в Куйбышевскую область на заготовку леса. Мама очень сильно плакала: ведь трое ее малолетних детей оставались на произвол судьбы, на руках у 16-летней дочери Ирмы, работавшей на овцеводческой ферме. Но никаких скидок на то, что дети были малы,   никто не делал. Вышло постановление об отправке немцев на трудовой фронт, и оно подлежало исполнению.

Многие из нас   были тогда еще детьми, девчонки по 15-18 лет. Поселили нас в бараке, 40 человек в одной комнате. Вставали утром, готовили каждая себе какой-нибудь суп постный. Питание было более, чем скудным. На работу все шли в лес пешком, а я на тракторе. Это был очень тяжелый труд. Молодым девушкам приходилось пилить очень большие сосны. Сосны эти были такие толстые, что три девушки, взявшись за руки, могли обхватить дерево. Их и надо было им пилить ручными пилами, обрубать сучья, распиливать на бревна на нужные размеры. Был человек, который затачивал им пилы. Другая бригада девушек   - трелевщики, они большими палками-жердями двигали бревна к дороге, чтобы я могла их зацепить трактором. Я их цепляла и везла к другой дороге, с которой могли забрать машины для дальнейшей транспортировки. На погрузке тоже работали девушки. Грузили на лесовозы вручную. Толкали бревна руками, помогая жердями. Из бревен связывали плоты, на которые грузили еще бревна и везли в Куйбышев, в Ставрополь.   Труд был очень тяжелый, на такой работе должны были работать мужчины, но работали мы, молодые девчонки. И не имели права отказаться, потому что наша вина была только в том, что мы были немцами, нас назвали фашистами. Выдавали нам паек, в котором было растительное масло, мука, соленая рыба, сахар. Мы меняли часть продуктов у местного населения, которое относилось к нам с пониманием, помогало нам, несмотря на то, что и само жило небогато. Я работала на тракторе, поэтому мне было чуть легче, чем остальным: то огород кому вспашешь, то привезешь из леса немного дров, за это дадут тебе картошки, топленого масла Мы страдали не только от голода, но страдали еще и от холода. Одежды практически никакой не выдавали, приходилось самим как-нибудь ее из чего-нибудь подходящего шить. Мне давали обтирку на трактор, а я из нее шила себе юбку. На ноги выдавали сделанные из лыка лапти. Чтобы изготовить эти лапти, снимали кору с липы и из этого лыка их плели нам подобие обуви. Впереди нога закрыта этими лаптями, сзади нет ничего, укутывали ноги тряпками. Выдавали рукава от фуфаек, мы их до колен на ноги надевали, завязывали.   Вот и простыла я за эти годы сильно, и детей потом не смогла родить. А ноги свои я застудила так, что теперь и ходить не могу самостоятельно. Я была в трудармии целых шесть лет.или других продуктов.

А в 1948 году нас отпустили домой. Причем отпустили только тех, у кого были родственники. А вот мою подругу Полину,   также работавшую на тракторе, не отпустили. Маму мою, как имевшую малолетних детей, отпустили на два или три года раньше меня, после окончания войны. Сестра моя шестнадцатилетняя осталась с тремя маленькими братьями, сама за ними ухаживала. Работала на овцеферме. Люди местные ее жалели, зная, в какое положение попала молодая девчушка, помогали ей.   Они разрешали брать домой немного шерсти, братишки пряли из этой шерсти, вязали носки себе и продавали за ведро картошки либо за другие продукты.

Потом мы переехали в Зыряновск, здесь я вышла замуж. У мужа первая жена умерла, а я вырастила сына и приемную дочь. Работала долго еще на тракторе. Обогатительную фабрику здесь строили, возила туда стройматериалы на тракторе.

Последние годы своей жизни Эрна Васильевна жила в частном доме, мечтая перебраться в квартиру, потому что жить в доме с печным отоплением в 99 летбыло нелегко. Но мечты остаются мечтами, на пенсию 40 тысяч тенге не разгонишься, на доплату по обмену не хватает.     Ей помогали дочь, у которой   самой проблемы со здоровьем, внучка, правнук.   Ноги у нее почти не работали, передвигалась по дому очень тяжело. Из отдела соцобеспечения к ней приходили девушки, приносили продукты. К 70-летию Победы ей, как труженику тыла, вручили медаль, ведь она внесла свой вклад в то, что был мирв нашей стране. Эрна Васильевна умерла в 99 лет 1 августа 2019 года.

Остается только сожалеть, что достойной старости эта женщина, в жизнь которой так грубо вмешалась политика, сначала забрав отца, а затем закинув далеко от родных мест и отправив в наказание ни за что   в трудармию, так и не получила. Она не жаловалась, не упрекала никого в том, что так сложились обстоятельства, а просто продолжала жить, преодолевая очередные препятствия…

Ветеран архива Зыряновского филиала

Сауле Тлеубергенева

С тех пор прошло уже 75 лет.

75 лет из года в год мы вспоминаем и благодарим тех людей, которые жертвовали собойво благо своей Родины, во благо будущегопоколения.Памяти об этой войне суждено жить ввеках. Каждое новое рожденное поколениепередает истории о великих подвигах своихпредков, своих прадедов, отцов, матерей,братьев и сестер. Наверняка в каждой семьеесть свои истории и воспоминания, связанныес этими огненными и страшными годами Великой Отечественной Войны.Моя семья не исключение.Мои прабабушка и прадедушка были ветеранами труда. Майер Таисия Михайловнаи Майер Павел Иванович.

Когда мы всей семьей собирались 9 мая, бабушка рассказывала о том, что ей пришлось пережить в годы войны. Она рассказывала нам это каждый год, для того чтобы мы знали и не забывали, что такое война. Из этих рассказов каждый из нас научился состраданию, сопереживанию, сочувствию и тому, насколько важно помогать людям.

Прабабушка не знала свою маму, она умерла при её родах. Она младший ребенок в семье. На плечах главы семейства осталось трое маленьких детей. Он не имел возможности работать, он был слепой. Когда Тася подросла, она водила за руку своего слепого отца в поисках милостыни. В своих рассказах она часто употребляла фразу «ходили по миру». И когда она это говорила, всегда плакала.

Ей было 16 лет, когда началась война. До 1943 года она так и «ходила по миру» со своим отцом.3 июня 1943 года её приняли в Зыряновское рудоуправление на должность машиниста. Пять лет она работала и жила в общежитии в Зыряновске. Она рассказывала о том, как было трудно и тяжело. Работа в шахте, долгие, бесконечные смены. Они трудились не покладая рук во благо Родины.

После войны Таисия Михайловна была награждена медалями, как участник трудового фронта.В 1948 году она переехала в поселок Белоусовка и была принята на работу в Белоусовское рудоуправление, в горный цех. Здесь она и познакомилась с дедушкой.

Майер Павел Иванович был бригадиром той бригады, в которой работала бабушка. После того, как они поженились, дедушка уволил ее. Он не хотел, чтобы она больше трудилась в шахте. Пять лет, включая годы войны, - это слишком много для молоденькой девушки, у которой не было матери и был слепой отец, у которой ничего не было за спиной, на плечи которой свалились все тяготы жизни, включая войну.

В 1965 году Таисия Михайловна была награждена медалью материнства. Она вырастила пятерых детей, 9 внуков. У нее 14 правнуков и 1 праправнук.

Она ушла из жизни, когда ей было 93 года.

Я выросла у нее на руках. Я помню эти руки. Она научила меня читать, считать. Я знала таблицу умножения раньше всех своих сверстников благодаря ее стараниям.

Несмотря на все тяготы, которые ей выпало пережить на своем веку, она не озлобилась, не потеряла веру в людей. Она одарила своей любовью и заботой каждого из нас.

Это мой Герой, Герой моей семьи. Я благодарна ей за то, что знаю, что такое сострадание, сочувствие и то, как важно помогать другим людям.

Джамбирова Наталья Сергеевна,

учитель биологии КГУ «Белоусовская средняя школа №1»

Глубоковского района