Бывшая женская гимназия является архитектурной изюминкой Усть-Каменогорска и по-прежнему служит культуре и просвещению.Кузница учительских кадров
В 2025 году Усть-Каменогорску – 305 лет, прекрасный повод вспомнить историю одного из первых каменных, как говорили раньше, зданий города. Мариинское училище родилось вместе с XX веком: строительство начали в 1900 году, а в 1902-м здесь уже шли занятия. В брошюре «Штрихи к портрету города», изданной госархивом Восточно-Казахстанской области, есть такая подробность: при населении города в 8 721 человек для юношей существовало трехклассное училище, а для девушек только приходское – по сути, начальная школа. Местная власть, говоря современным языком, решила устранить гендерное неравенство и добилась, чтобы казна профинансировала открытие Мариинского училища – так по традиции тогда называли женские гимназии.
Под здание отвели участок в Соборном переулке, названном в честь Покровского собора. Храм, к сожалению, разрушили в 1936 году. А вот красивая улица сохранилась до наших дней, сегодня она носит имя писателя-фронтовика Касыма Кайсенова.
Любопытно, что за основу был взят проект женской гимназии в… Батуми – одноэтажное строение с арочными окнами и фронтонами-бровками, с четырехскатной крышей, широким крыльцом. Немного воображения, и легко можно представить, как гимназистки в длинных строгих платьях, в кожаных ботиночках стайками взлетают по ступенькам училища, тянут на себя массивную деревянную дверь…
Учебное заведение было рассчитано на 226 учениц. По данным историка-краеведа Владимира Деева, в целом на его содержание в год выделяли примерно две тысячи рублей из казны и одну тысячу из местного бюджета. Казенные траты на обучение одной девочки составляли чуть больше 13 рублей в год, еще по 6 рублей платили родители. К тому же у Мариинки не переводились меценаты. В архивах сохранились сведения, что только в 1906 году гимназию поддержали деньгами купцы и промышленники Занин, Юсупов, Иньков и многие другие. Воспитанницы изучали закон Божий, языки, арифметику, геометрию, географию, историю, естествоведение. Кроме того, они учились рисовать, петь, заниматься рукоделием.
При училище действовали двухгодичные курсы, готовившие учителей для начальных училищ, – говорится в брошюре «Штрихи к портрету города». – Многие слушательницы обучались на средства общества попечения о народном образовании. До 1925 года они составляли основной контингент учительских кадров в городе».
По сути, курсы стали прообразом будущего усть-каменогорского педучилища – сегодня колледжа. Известно, что целый год – 1913-й – барышням преподавал сразу три дисциплины 22-летний Александр Волков, будущий автор знаменитого «Волшебника Изумрудного города».
В Свято-Троицкой церкви в Усть-Каменогорске есть фотография 1918 года с выпускницами и преподавателями Мариинки. Спокойные сдержанные лица, прически с завитками, строгая форма… В центре снимка – батюшка с небольшой бородой и гривой седых волос. Пройдет совсем немного времени, и жизнь священника Сергия Васильевича Феноменова оборвет трагедия.
О судьбе замечательного человека рассказал архиепископ Усть-Каменогорский и Семипалатинский Амфилохий. На старом фото с гимназистками и учителями отцу Сергию 49 лет, он уже пять лет как настоятель храма Преображения Господня дисциплинарной роты в Усть-Каменогорске. До этого был военным священником на Кушке, в Закаспийском регионе, Дагестане, Бресте, Севастополе, Омске.
– В 1918 году, когда в Усть-Каменогорске власть была захвачена большевиками, протоиерей отец Сергий Феноменов был расстрелян, – рассказал владыка. – Свидетелями расправы стали жена священнослужителя и трое его сыновей. Все происходило на расположенном напротив крепости Комендантском острове, где был дом отца Сергия. К телу мученика приставили охрану, которая не разрешала подходить. Через трое суток тайно от семьи тело увезли в неизвестном направлении.
Протоиерей был реабилитирован в 1993 году уже в независимом Казахстане. Постановлением Священного Синода от 27 декабря 2000 года Сергий Феноменов был причислен к лику святых новомучеников.
Учить, лечить, просвещать
При Советах здание едва успевало менять вывески. Осенью 1920-го здесь, например, действовал Алтайский крестьянский университет – как сказали бы сегодня, проект работавшего в тот период в Усть-Каменогорске Павла Бажова. Лекции по темам хозяйства, истории, литературы читали профессора, бежавшие от голода из Центральной России на Рудный Алтай. До пяти часов вечера в классах шли уроки для учеников семилетней школы, а позже звенел звонок для взрослых. Дальше строение занял отряд ВЧК, в октябре 1921-го сюда заселили детдомовцев из голодающего Поволжья, в 1950-х – вновь открылась женская школа, правда, имени большевика Кирова, работала вечерняя школа. В 1970-х здание отдали под городскую больницу. Многие годы на крыльце можно было увидеть людей в белых халатах, а во дворе – машины скорой помощи.
Последние почти 40 лет у строения благополучная судьба – оно в добрых руках областного архитектурно-этнографического и природно-ландшафтного музея-заповедника. В архиве автора этих строк сохранился красноречивый фотофакт конца 1990-х: основатель музея и его легендарный первый директор Николай Зайцев шваброй надраивает крыльцо перед тем, как распахнуть старинные двери перед посетителями. Во многом благодаря Николаю Алексеевичу строение вошло в перечень памятников истории и архитектуры и сохранило первоначальный внешний вид. Горожане знают его как выставочный зал, где размещены постоянные экспозиции и проходят интересные тематические выставки. Например, именно здесь традиционными стали выставки на тему Нового года, Наурыза, декоративно-прикладного творчества. Именно в Мариинке, как правило, открывают вернисажи необычных коллекций, собираются творческие личности.
Зданию скоро исполнится 125 лет, но оно по-прежнему служит целям культуры и просвещения.
Галина Вологодская,
собственный корреспондент газеты «Казахстанская правда» по ВКО
Эти воспоминания принадлежат Малику Имашевичу Имашеву и написаны в 1998 году.
Наш известный земляк Малик Имашев родился в 1922 году в Катон-Карагае. Происходит из подрода Сарғалдақ рода Қаратай. Во время Великой Отечественной войны служил в авиации, совершил сотни боевых вылетов. Войну закончил в Кенигсберге. После учебы в Алматинской партийной школе (1949 – 1951) был направлен в Караганду, где прошла вся его дальнейшая трудовая жизнь. Имел множество боевых и трудовых наград.
Работал 1-м секретарем Шетского райкома партии, секретарем Карагандинского обкома партии, долгое время возглавлял Карагандинский областной совет профсоюзов. В период с 1973 по 1994 годы являлся генеральным директором областного предприятия «Полиграфия». За свои человеческие качества и боевой характер он пользовался большим авторитетом. Его очень уважали в Караганде. И до сих пор помнят.
Наш известный земляк Малик Имашев родился в 1922 году в Катон-Карагае. Происходит из подрода Сарғалдақ рода Қаратай. Во время Великой Отечественной войны служил в авиации, совершил сотни боевых вылетов. Войну закончил в Кенигсберге. После учебы в Алматинской партийной школе (1949 – 1951) был направлен в Караганду, где прошла вся его дальнейшая трудовая жизнь. Имел множество боевых и трудовых наград.
Работал 1-м секретарем Шетского райкома партии, секретарем Карагандинского обкома партии, долгое время возглавлял Карагандинский областной совет профсоюзов. В период с 1973 по 1994 годы являлся генеральным директором областного предприятия «Полиграфия». За свои человеческие качества и боевой характер он пользовался большим авторитетом. Его очень уважали в Караганде. И до сих пор помнят.
ВОСПОМИНАНИЯ О ДРУГЕ
Много было у меня друзей детства, юности, послевоенной молодости на малой родине в Катон-Карагае. Большинство из них я растерял.
Кабдош Бакин, Кабдош Дамитов, Құмаш Борамбаев, Оралбек Касымов, Михаил Качесов, Николай Кузьмин и другие умерли, Василий Поляков – уехал на родину своей жены в Кустанайщину, Геннадий Нечаев, Салимжан Алин и другие, хотя и остались на родине, но по причине моего давнего отъезда (почти пятьдесят лет назад) из родной деревни связи наши прервались.
Все мои друзья остались в памяти. Образы всех их я сохранил в сердце. Помню Михаила Качесова, своего одноклассника, с которым мы не однажды корпели над решением задач по алгебре или геометрии. Вернувшись с фронта, вместе ходили на танцульки, сидя на завалинке вечерами горланили военные и довоенные песни, собирая вокруг себя зевак со всей Кызыл-Ногайской улицы.
Перед моими глазами стоит образ Кабдоша Бакина – комсомольского вожака района, человека необыкновенного обаяния, спокойствия и дружелюбия. С ним мы два года прожили в одной комнате в общежитии Алма-Атинской партийной школы, слушателями которой были. Экономя на еде, питаясь ливерной колбасой и чаем, мы собрали кое-какие деньги ему на пальто (у меня была неплохая офицерская шинель). Затем, изловчившись, купили мне первый в моей жизни шерстяной костюм. Потом собирали деньги на подарки его детям. Словом, жили душа в душу.
Не ушел в забытье светлый образ Кабдоша Дамитова, уже в первые послевоенные годы окончившего философский факультет Ленинградского университета и вскоре защитившего кандидатскую диссертацию. Он был одним из первых (если не первый) учёных философов республики. В те годы по другим гуманитарным наукам учёных со степенью в Казахстане было раз-два и обчёлся.
Очень дружили мы с Қумашем Борамбаевым. Когда я вернулся из армии, он уже работал инструктором райкома партии и рекомендовал меня туда. Он был франт, одевался всегда чисто и красиво. И в гражданке он сохранил офицерские привычки. Такого внимательного, заботливого по отношению к близким, друзьям и товарищам человека сыскать трудно.
Все они, к большому сожалению, умерли слишком рано, не дожив даже до пятидесяти лет. Из той когорты катон-карагайских жигитов в живых остались лишь двое: Бошай Китапбаев и я.
Мой друг юности и сослуживец Бошай – человек особенный, необыкновенного дарования, организаторского таланта, с острым нюхом на всё новое, прогрессивное, умеющий считать деньги, искать выгоду для дела.
Чёрт побери! Рановато он родился! Ему сейчас семьдесят пять. Было бы ему сейчас тридцать-тридцать пять, вот бы он развернулся, вот бы реализовал свой врождённый талант хозяйственника. Быть ему бы казахстанским Онассисом, Дюпоном, Рокфеллером!
Впрочем, и в советское, запретительное время, когда шаг влево или вправо карался, как измена Родине, он сумел так здорово поставить дело, так организовать и управлять хозяйством, которое потом стало эталоном эффективности колхозного производства.
Когда я вернулся с фронта в начале 1947 года Бошай занимал должность секретаря Катон-Карагайского райисполкома. Перед этим он некоторое время возглавлял районную плановую комиссию. Его работа в исполкоме напоминала деятельность начальника штаба полка. Все сведения о работе расположенных на территории большого приграничного района сельхозартелей, лесхозов, организаций и учреждений стекались к секретарю исполкома.
Затем в марте 1950 года райком партии поручил ему трудный и ответственный участок, направив руководить местным райпотребсоюзом. От работы Райпо во многом зависела жизнь на селе, ведь оно осуществляло всю розничную торговлю, заготавливало, производило и реализовывало продовольственные и промышленные товары. В послевоенные годы начальники на этой должности долго не задерживались. Возглавлявшие до него райпотребсоюз два-три бывших фронтовика «за допущение крупных растрат и хищений кооперативных средств, за пьянство и развал работы» были сняты с работы и кого-то из них осудили на длительный срок.
Менее чем за год он вывел Катон-Карагайский потребсоюз в передовые в области, перевыполнив план товарооборота на неслыханные 750 процентов. Как он это сделал? Взял кредит в банке, в мае месяце закупил в хозяйствах полторы тысячи голов молодняка крупнорогатого скота, откормил их на летних пастбищах и осенью реализовал военным строителям, возводившим железнодорожную линию Усть-Каменогорск – Зыряновск. Высокие достижения не остались незамеченными руководством области и вскоре двадцатишестилетнего инвалида войны избрали председателем Зайсанского райисполкома - одного из крупнейших районов области.
Когда партия бросила клич "Коммунисты на село, поднимать колхозы и совхозы" мой друг Бошай попросился в колхоз. На мой вопрос, почему ты поменял район на колхоз, он ответил: "Трудно инвалиду постоянно объезжать район. Если своими глазами не увидишь, что делается на местах, непросто принимать правильное решение, подсказать, что и как делать. К тому же свое решение надо претворять в жизнь через кого-то постороннего. А в колхозе кивать не на кого. Сам задумал, сам решил, сам исполняй свое решение. Для человека озабоченного конкретными делами колхоз идеальное поле деятельности».
Без зазрения совести врут те, кто сегодня в потуге оправдать своё бессилье, неспособность организовать и управлять селом – во всём обвиняют колхозно-совхозный строй, сваливая на него все беды, постигшие в наши дни сельское хозяйство, утверждая, что колхозы и совхозы, якобы являлись монстром, пожиравшим кредиты и государственные капвложения.
Неумелое, непрофессиональное «реформирование» колхозов и совхозов привело село к такой катастрофе, которая едва ли сравнима с перегибами раскулачивания и коллективизации при Сталине. Едва ли село, загнанное в такую бездонную и глубокую яму, способно выйти из неё и дать то, что оно давало в советское время. Неслучайно, наверное, даже Президент Н.Назарбаев и его зарубежные советники, разработавшие стратегию Центрально-Азиатского Барса, обходят этот важный, прежде всего для нас казахов, вопрос возрождения села. Умирает казахское село, беззащитными, обездоленными остались казахи.
Раздумья о том, что было и что стало, отвлекли меня от темы разговора о Бошае и возглавляемом им колхозе имени Ленина Большенарымского района.
Колхоз с центром в селе Новоберёзовка, когда его председателем избрали Бошая Китапбаева, был таким маломощным, как и десятки других колхозов района и области. Только через годы он, вобрав в себя несколько соседних мелких и слабых хозяйств, стал колхозом имени Ленина, крупнейшим, многоотраслевым хозяйством не только области, республики, но и Союза.
Достаточно сказать, что он имел 30 тысяч гектаров посевных, более 5 тысяч голов крупнорогатого скота, 50 тысяч голов овец и коз, тысячи лошадей, огромную в 1500 ульев пчелоферму. Сдача государству только лишь семян подсолнуха обеспечивала колхозу такой доход, какой не имели многие соседние хозяйства. Коллектив производил столько разной продукции, сколько не производили небольшие районы, как бывший Егиндыбулакский район нашей Карагандинской области.
Колхоз имени Ленина одним из первых в стране перешел с трудодней на денежную оплату труда. Позднее мой друг на примере своего колхоза в Москве, на кафедре экономики Академии общественных наук при ЦК КПСС защитил кандидатскую диссертацию. Ему было присвоено звание кандидата экономических наук.
Об опыте работы своего колхоза он рассказал на одном из Всесоюзных совещаний с трибуны кремлевского Дворца съездов, на котором удостоился похвалы руководителя страны Н.С.Хрущева.
- Вот смотрите, - говорил он. - Молодой человек, потерявший ногу на войне, инвалид I-ой группы, а как ведёт дело! Слушайте и учитесь у него.
В те же годы ему было присвоено звание «Героя социалистического труда». Таков мой закадычный друг Бошай в деле. Но это не всё. Я ещё не нарисовал портрет Бошая – человека.
Когда я писал, что мой друг Бошай – необыкновенный человек, я имел в виду и его высокие человеческие качества, его человеколюбие, заботливость, неординарность и открытость характера. Он не стеснялся и не сдерживался, когда надо было сказать правду, возразить большому начальнику, идти против течения, проявить независимый характер и решительность. Поэтому неудивительно, что у него зачастую складывались непростые отношения с руководителями области.
- Ты всего лишь председатель колхоза и должен понимать, что я могу сделать с тобой! – в присутствии помощников, выражаясь современным языком, наезжал на него в своем кабинете первый секретарь обкома партии А.И.Неклюдов.
- Вы со мной ничего не сделаете. Я вас не боюсь! – отвечал на угрозы Бошай.
Подобные противостояния в конце концов привели к тому, что он вынужден был бросить своё детище – колхоз имени Ленина, уехать в другую область и возглавить не менее крупный, не менее интересный колхоз Н.Алдабергенова в Талды-Корганской области. Правда, через несколько лет, когда колхоз имени Ленина начал сдавать свои позиции, областники вынуждены были с поклонами и извинениями пригласить моего друга обратно.
В период его отсутствия от колхоза отделились три села, которые образовали горный совхоз «Ульяновский». После возвращения председателя колхоз имени Ленина быстро восстановил то поголовье скота, которое было до разделения хозяйства. В своём родном колхозе он плодотворно проработал ещё 10 лет, вплоть до дня ухода на пенсию, показывая образцы эффективности коллективного труда. Это я в ответ тем, кто разгромил и охаивает колхозный строй.
О его высоких человеческих качествах, доброте и широте души свидетельствует такой неординарный факт. К 50-летию победы в Великой Отечественной войне он на свои средства соорудил обелиск с именами всех погибших наших земляков катон-карагайцев. Недавно он выпустил двухтомник о родном древе Найманов, проживавших на востоке Казахстана, на землях Алтая, прилегающих к России, Монголии и Китаю.
Где-то в конце шестидесятых годов мы с Бошаем оказались одновременно избранными депутатами Верховного Совета Казахской ССР. Поэтому нам приходилось часто встречаться, беседовать, жить в одной гостинице. В таких случаях я наблюдал и замечал то, что он даже находясь на сессии, был занят и думал о своём колхозе. Бывало среди спокойной беседы, он вдруг срывался с места: «Мне надо бежать».
- Куда? – спрашивал я.
- В Казсельхозтехнику. Пригнал автомашину. Нужно попросить запчасти к технике, скоро уборочная, – заявлял он.
Однажды вдруг он засобирался. Спрашиваю: «Куда ты?».
- К Димашу Ахметовичу нужно зайти.
- Уже вечер, его на работе нет. Куда ты пойдёшь?
- Домой к нему.
- Как домой? – опешил я. – Что ты скажешь? Зачем пришёл? – спросит он.
- Скажу, что соскучился.
На утро я спрашиваю:
- Ну, что. Был у Кунаева?
- Был.
- Ну и как ты объяснил свой «визит»?
- Сказал: давно Вас не видел, соскучился, пришёл Вас попроведать.
- Ну и как принял тебя Димеке?
- Нормально. Угостил чаем, поговорили о делах. Он вызвал машину и я уехал.
Получилось так, как будто он сходил в гости к какому-то земляку, живущему в Алма-Ате.
Его имя хорошо известно в республике. Будучи интересным, многогранным человеком он всегда привлекал к себе внимание окружающих, многие были рады знакомству и общению с ним. Помню второй секретарь ЦК Компартии Казахстана М.С.Мендыбаев, который на моих глазах начинал свой рост по партийной лестнице в Карагандинской области, при встрече поспешил поделиться, что познакомился с Бошаем во время поездки в 1988 году в Усть-Каменогорск и участия в работе областной партконференции.
- Сіздің ағаңызбен таныстым (Познакомился с Вашим братом), - с нескрываемым восторгом рассказывал он. Мне было приятно услышать из уст большого руководителя теплые слова о друге. Я лишь поправил Марата Самиевича, сказав, что Бошай младше меня на пару лет, и я буду для него «аға».
Я хорошо знал его родителей: дядю Китапбая и тётю Малику. Будучи уполномоченным райкома партии по хлебозаготовкам подолгу жил у них дома в ауле Жана-Ульго. Об отце Бошая я написал небольшой рассказ «Ақ лақ», напечатанный в моей книге «Странички памяти». Бошай со своей супругой Нагимой вырастили шестерых детей, растят внуков и внучек. Дети Бошая пошли по стопам отца, проявляют деловитость, стараются наследовать его хорошие качества.
Все мои друзья остались в памяти. Образы всех их я сохранил в сердце. Помню Михаила Качесова, своего одноклассника, с которым мы не однажды корпели над решением задач по алгебре или геометрии. Вернувшись с фронта, вместе ходили на танцульки, сидя на завалинке вечерами горланили военные и довоенные песни, собирая вокруг себя зевак со всей Кызыл-Ногайской улицы.
Перед моими глазами стоит образ Кабдоша Бакина – комсомольского вожака района, человека необыкновенного обаяния, спокойствия и дружелюбия. С ним мы два года прожили в одной комнате в общежитии Алма-Атинской партийной школы, слушателями которой были. Экономя на еде, питаясь ливерной колбасой и чаем, мы собрали кое-какие деньги ему на пальто (у меня была неплохая офицерская шинель). Затем, изловчившись, купили мне первый в моей жизни шерстяной костюм. Потом собирали деньги на подарки его детям. Словом, жили душа в душу.
Не ушел в забытье светлый образ Кабдоша Дамитова, уже в первые послевоенные годы окончившего философский факультет Ленинградского университета и вскоре защитившего кандидатскую диссертацию. Он был одним из первых (если не первый) учёных философов республики. В те годы по другим гуманитарным наукам учёных со степенью в Казахстане было раз-два и обчёлся.
Очень дружили мы с Қумашем Борамбаевым. Когда я вернулся из армии, он уже работал инструктором райкома партии и рекомендовал меня туда. Он был франт, одевался всегда чисто и красиво. И в гражданке он сохранил офицерские привычки. Такого внимательного, заботливого по отношению к близким, друзьям и товарищам человека сыскать трудно.
Все они, к большому сожалению, умерли слишком рано, не дожив даже до пятидесяти лет. Из той когорты катон-карагайских жигитов в живых остались лишь двое: Бошай Китапбаев и я.
Мой друг юности и сослуживец Бошай – человек особенный, необыкновенного дарования, организаторского таланта, с острым нюхом на всё новое, прогрессивное, умеющий считать деньги, искать выгоду для дела.
Чёрт побери! Рановато он родился! Ему сейчас семьдесят пять. Было бы ему сейчас тридцать-тридцать пять, вот бы он развернулся, вот бы реализовал свой врождённый талант хозяйственника. Быть ему бы казахстанским Онассисом, Дюпоном, Рокфеллером!
Впрочем, и в советское, запретительное время, когда шаг влево или вправо карался, как измена Родине, он сумел так здорово поставить дело, так организовать и управлять хозяйством, которое потом стало эталоном эффективности колхозного производства.
Когда я вернулся с фронта в начале 1947 года Бошай занимал должность секретаря Катон-Карагайского райисполкома. Перед этим он некоторое время возглавлял районную плановую комиссию. Его работа в исполкоме напоминала деятельность начальника штаба полка. Все сведения о работе расположенных на территории большого приграничного района сельхозартелей, лесхозов, организаций и учреждений стекались к секретарю исполкома.
Затем в марте 1950 года райком партии поручил ему трудный и ответственный участок, направив руководить местным райпотребсоюзом. От работы Райпо во многом зависела жизнь на селе, ведь оно осуществляло всю розничную торговлю, заготавливало, производило и реализовывало продовольственные и промышленные товары. В послевоенные годы начальники на этой должности долго не задерживались. Возглавлявшие до него райпотребсоюз два-три бывших фронтовика «за допущение крупных растрат и хищений кооперативных средств, за пьянство и развал работы» были сняты с работы и кого-то из них осудили на длительный срок.
Менее чем за год он вывел Катон-Карагайский потребсоюз в передовые в области, перевыполнив план товарооборота на неслыханные 750 процентов. Как он это сделал? Взял кредит в банке, в мае месяце закупил в хозяйствах полторы тысячи голов молодняка крупнорогатого скота, откормил их на летних пастбищах и осенью реализовал военным строителям, возводившим железнодорожную линию Усть-Каменогорск – Зыряновск. Высокие достижения не остались незамеченными руководством области и вскоре двадцатишестилетнего инвалида войны избрали председателем Зайсанского райисполкома - одного из крупнейших районов области.
Когда партия бросила клич "Коммунисты на село, поднимать колхозы и совхозы" мой друг Бошай попросился в колхоз. На мой вопрос, почему ты поменял район на колхоз, он ответил: "Трудно инвалиду постоянно объезжать район. Если своими глазами не увидишь, что делается на местах, непросто принимать правильное решение, подсказать, что и как делать. К тому же свое решение надо претворять в жизнь через кого-то постороннего. А в колхозе кивать не на кого. Сам задумал, сам решил, сам исполняй свое решение. Для человека озабоченного конкретными делами колхоз идеальное поле деятельности».
Без зазрения совести врут те, кто сегодня в потуге оправдать своё бессилье, неспособность организовать и управлять селом – во всём обвиняют колхозно-совхозный строй, сваливая на него все беды, постигшие в наши дни сельское хозяйство, утверждая, что колхозы и совхозы, якобы являлись монстром, пожиравшим кредиты и государственные капвложения.
Неумелое, непрофессиональное «реформирование» колхозов и совхозов привело село к такой катастрофе, которая едва ли сравнима с перегибами раскулачивания и коллективизации при Сталине. Едва ли село, загнанное в такую бездонную и глубокую яму, способно выйти из неё и дать то, что оно давало в советское время. Неслучайно, наверное, даже Президент Н.Назарбаев и его зарубежные советники, разработавшие стратегию Центрально-Азиатского Барса, обходят этот важный, прежде всего для нас казахов, вопрос возрождения села. Умирает казахское село, беззащитными, обездоленными остались казахи.
Раздумья о том, что было и что стало, отвлекли меня от темы разговора о Бошае и возглавляемом им колхозе имени Ленина Большенарымского района.
Колхоз с центром в селе Новоберёзовка, когда его председателем избрали Бошая Китапбаева, был таким маломощным, как и десятки других колхозов района и области. Только через годы он, вобрав в себя несколько соседних мелких и слабых хозяйств, стал колхозом имени Ленина, крупнейшим, многоотраслевым хозяйством не только области, республики, но и Союза.
Достаточно сказать, что он имел 30 тысяч гектаров посевных, более 5 тысяч голов крупнорогатого скота, 50 тысяч голов овец и коз, тысячи лошадей, огромную в 1500 ульев пчелоферму. Сдача государству только лишь семян подсолнуха обеспечивала колхозу такой доход, какой не имели многие соседние хозяйства. Коллектив производил столько разной продукции, сколько не производили небольшие районы, как бывший Егиндыбулакский район нашей Карагандинской области.
Колхоз имени Ленина одним из первых в стране перешел с трудодней на денежную оплату труда. Позднее мой друг на примере своего колхоза в Москве, на кафедре экономики Академии общественных наук при ЦК КПСС защитил кандидатскую диссертацию. Ему было присвоено звание кандидата экономических наук.
Об опыте работы своего колхоза он рассказал на одном из Всесоюзных совещаний с трибуны кремлевского Дворца съездов, на котором удостоился похвалы руководителя страны Н.С.Хрущева.
- Вот смотрите, - говорил он. - Молодой человек, потерявший ногу на войне, инвалид I-ой группы, а как ведёт дело! Слушайте и учитесь у него.
В те же годы ему было присвоено звание «Героя социалистического труда». Таков мой закадычный друг Бошай в деле. Но это не всё. Я ещё не нарисовал портрет Бошая – человека.
Когда я писал, что мой друг Бошай – необыкновенный человек, я имел в виду и его высокие человеческие качества, его человеколюбие, заботливость, неординарность и открытость характера. Он не стеснялся и не сдерживался, когда надо было сказать правду, возразить большому начальнику, идти против течения, проявить независимый характер и решительность. Поэтому неудивительно, что у него зачастую складывались непростые отношения с руководителями области.
- Ты всего лишь председатель колхоза и должен понимать, что я могу сделать с тобой! – в присутствии помощников, выражаясь современным языком, наезжал на него в своем кабинете первый секретарь обкома партии А.И.Неклюдов.
- Вы со мной ничего не сделаете. Я вас не боюсь! – отвечал на угрозы Бошай.
Подобные противостояния в конце концов привели к тому, что он вынужден был бросить своё детище – колхоз имени Ленина, уехать в другую область и возглавить не менее крупный, не менее интересный колхоз Н.Алдабергенова в Талды-Корганской области. Правда, через несколько лет, когда колхоз имени Ленина начал сдавать свои позиции, областники вынуждены были с поклонами и извинениями пригласить моего друга обратно.
В период его отсутствия от колхоза отделились три села, которые образовали горный совхоз «Ульяновский». После возвращения председателя колхоз имени Ленина быстро восстановил то поголовье скота, которое было до разделения хозяйства. В своём родном колхозе он плодотворно проработал ещё 10 лет, вплоть до дня ухода на пенсию, показывая образцы эффективности коллективного труда. Это я в ответ тем, кто разгромил и охаивает колхозный строй.
О его высоких человеческих качествах, доброте и широте души свидетельствует такой неординарный факт. К 50-летию победы в Великой Отечественной войне он на свои средства соорудил обелиск с именами всех погибших наших земляков катон-карагайцев. Недавно он выпустил двухтомник о родном древе Найманов, проживавших на востоке Казахстана, на землях Алтая, прилегающих к России, Монголии и Китаю.
Где-то в конце шестидесятых годов мы с Бошаем оказались одновременно избранными депутатами Верховного Совета Казахской ССР. Поэтому нам приходилось часто встречаться, беседовать, жить в одной гостинице. В таких случаях я наблюдал и замечал то, что он даже находясь на сессии, был занят и думал о своём колхозе. Бывало среди спокойной беседы, он вдруг срывался с места: «Мне надо бежать».
- Куда? – спрашивал я.
- В Казсельхозтехнику. Пригнал автомашину. Нужно попросить запчасти к технике, скоро уборочная, – заявлял он.
Однажды вдруг он засобирался. Спрашиваю: «Куда ты?».
- К Димашу Ахметовичу нужно зайти.
- Уже вечер, его на работе нет. Куда ты пойдёшь?
- Домой к нему.
- Как домой? – опешил я. – Что ты скажешь? Зачем пришёл? – спросит он.
- Скажу, что соскучился.
На утро я спрашиваю:
- Ну, что. Был у Кунаева?
- Был.
- Ну и как ты объяснил свой «визит»?
- Сказал: давно Вас не видел, соскучился, пришёл Вас попроведать.
- Ну и как принял тебя Димеке?
- Нормально. Угостил чаем, поговорили о делах. Он вызвал машину и я уехал.
Получилось так, как будто он сходил в гости к какому-то земляку, живущему в Алма-Ате.
Его имя хорошо известно в республике. Будучи интересным, многогранным человеком он всегда привлекал к себе внимание окружающих, многие были рады знакомству и общению с ним. Помню второй секретарь ЦК Компартии Казахстана М.С.Мендыбаев, который на моих глазах начинал свой рост по партийной лестнице в Карагандинской области, при встрече поспешил поделиться, что познакомился с Бошаем во время поездки в 1988 году в Усть-Каменогорск и участия в работе областной партконференции.
- Сіздің ағаңызбен таныстым (Познакомился с Вашим братом), - с нескрываемым восторгом рассказывал он. Мне было приятно услышать из уст большого руководителя теплые слова о друге. Я лишь поправил Марата Самиевича, сказав, что Бошай младше меня на пару лет, и я буду для него «аға».
Я хорошо знал его родителей: дядю Китапбая и тётю Малику. Будучи уполномоченным райкома партии по хлебозаготовкам подолгу жил у них дома в ауле Жана-Ульго. Об отце Бошая я написал небольшой рассказ «Ақ лақ», напечатанный в моей книге «Странички памяти». Бошай со своей супругой Нагимой вырастили шестерых детей, растят внуков и внучек. Дети Бошая пошли по стопам отца, проявляют деловитость, стараются наследовать его хорошие качества.
Малик ИМАШЕВ (1922–2013),
ветеран Великой отечественной войны,
почётный гражданин города Караганды, 1998 год.
почётный гражданин города Караганды, 1998 год.
Знающие люди рассказывают, будто бы название деревни Урунхайки связано с именем монгольского военачальника по имени Урун. В период татаро-монгольского нашествия этому полководцу были выделены «во владение» изумительные по красоте земли на берегу озера Маркаколь. По древнему преданию, обосновавшееся в здешних местах семейство завоевателя быстро поняло, сколь неоценим оказался подарок хана Батыя: цветущие луга давали обильный корм скоту, а чистое озеро сполна снабжало население рыбой. Вот и забыл Урун о своей родине, постепенно врос всеми корнями в здешние места. Не зря на карте Восточного Казахстана, помимо села Урунхайки Курчумского района, есть речки с таким же названием. Одна из Урунхаек протекает, например, по Уланскому району...
Давно миновали времена ворогов земли нашей. Но жива деревня Урунхайка. Славится она своим добрососедством, старыми традициями, умением жителей довольствоваться малым, не нанося вред природе.
Деректер
Источники
Рябцовская, Л. ...И забыл Урун о своей родине : [история села Урунхайки Курчумского района] / Л. Рябцовская // Рудный Алтай. - 2009. - 31 января. - С. 6.
...По проселочной дороге ехал верхом на коне седобородый Куаш Жамамбаев. Кругом на сколько хватал взор, зеленели луга, уродившие в этом году небывалые травы.
Дул легкий июльский ветер. Он шевелил макушки трав, касался бороды старого Куаша, срывая с губ его слова трогательной песни. Куаш тихо пел о том, как однажды, в родной аул спустилось солнце, и разогнав сумерки, осталось здесь навсегда, согревая Куаша и всех его близких золотыми лучами.
Сколько-то лет назад, сюда, в безлюдные степи, бежал из-под Оренбурга молодой джигит Ахмир. Ахмир отказался служить русскому царю и, сменив винтовку на косой клинок кузнечной выковки поселился близ Иртыша, чтобы объединить вокруг себя всех свободолюбивых казахских джигитов.
Весть об Ахмире разнеслась по степи. К Иртышу ехали из далекого Баяна, Каркаралов, Тарбагатая. И где стояла одинокая кибитка Ахмира, вырос аул.
Степь велика. Но велика была сила царских опричников, насаждаемых вдоль Иртыша для усмирения «киргиз».
Неподалеку от аула Ахмирова росла казачья станица Меновное. Меновновское кулачье, всячески ущемляло жизненные права казахов, ставя их в положение непрошенных гостей на этих землях.
Куаш Жамамбаев остановил коня у за росшего камышом болотца. Болотце это имеет свою историю. Здесь перед войной меновновские кулаки на смерть засекли трех жителей Ахмирова. Поводом для зверской расправы послужил один, как значилось в официальном доносе станичного атамана, «случай потравы сеноугодий, принадлежащих русскому войску казачьему».
Через болотце, служившее гранью, перешел годовалый бычок. Он углубился на луга и протоптал за собой еле заметный след. Объездчики обнаружили бычка и подняли шум. К аулу прискакали на конях станичники с нагайками в руках. Смельчаки, кинувшиеся спасать скотину были окружены, стоптаны и нашли смерть у стен родного аула.
Ахмировцы арендовали землю у кулаков, платя им половиной всего того, что добывалось их трудом, потом и чуть ли не самой жизнью. Каждый, кто имел свою кибитку, платил станичному атаману большие налоги. Даже местным баям н тем становилось невмоготу жить на «привольных» иртышских землях.
Гнев казахского народа к своим поработителям - русским кулакам и местным баям, - приспешникам атаманов, все нарастал и, видя это, местные власти решили однажды «убрать аул», заставить казахов потесниться за Монастырские горы.
При кровавом царском режиме действовал неписанный закон: населенный пункт, где нет мечети, не признавался населенным пунктом. Это был повод, удачный для царских опричников.
Но в борьбе за жилье, за существование, за сколько-нибудь сносную жизнь, аульная беднота пошла на то, чтобы в одну ночь, построить мечеть. В Меновном еще продолжался сход, а в Ахмировом уже орал мулла, сзывая аул на молитву. Местные власти удовлетворились: есть мечеть, есть мулла, значит в ауле будет наведен «порядок», нужный русскому кулачью.
Седобородый Куаш Жамамбаев едет по проселочной дороге верхом на коне и все громче и громче поет свою песню о Солнце. Он видит родной аул, ставший счастливым, он видит кругом залитые солнцем, на вечно отданные ему и его близким поля, луга, горы...
Источник:
Костюченко И., Боярский Ф. В Ауле : [из истории аула Ахмирово] / И. Костюченко, Ф. Боярский // Большевик Алтая. - 1941. – 12 июля. - С. 3
Кто имя дал тебе, старинное село?
Шамиль Багаутдинов
В этом году селу Сенному Катон-Карагайского района исполняется 300 лет
На стенде сенновской школы в разделе «История села» одно время было написано, что впервые в летописи село с таким названием появилось в 1810 году.
Однако это не так. Известный краевед Б. Герасимов в своей статье «В долине Бухтармы» привел таблицу с указанием времени образования восьми населенных пунктов Беловодья. По его мнению, в частности, Сенное было образовано в 1750 году. По первой Петровской переписи населения, в 1713 году село Сенное на территории среднего течения Бухтармы уже насчитывало 22 двора. Стало быть, Сенное примерно на десять лет старше Усть-Каменогорска, отметившего в 2010 году свое 290-летие, и в 2013 году должно будет отмечать свое 300-летие.
Бежали сюда за лучшей долей
Первыми поселенцами здесь были старообрядцы, приехавшие из деревень, расположенных в пойме реки Керженец российской Нижегородщины. Они жили замкнуто, соблюдая строгие религиозные правила. Однако отнести их к этногруппе русских старообрядцев нельзя. Прибывшие люди спасались от насильственной церковной реформы патриарха Никона. Разгром кержанских скитов был предпринят в 1720 году, а первые сенновцы прибыли сюда раньше. К тому же далеко не все переселенцы были представителями скитов. Приехали и староверы из Воронежа, Пензы, а также беглые крепостные крестьяне из Барнаульских мануфактур. Позже всех их стали называть кержаками или алтайскими каменщиками.
Оригинальные названия
Вернемся, однако, к статье «В долине Бухтармы» Герасимова. Краевед обратил внимание на необычное расположение села, которое раскинулось в цветущей долине, со всех сторон окруженной горами, и примыкающее к Бухтарме. Некоторые из окрестных вершин, в записях Герасимова, представлены названиями, которые им дали в свое время сенновцы – Толстуха, Виденьина (в действительности Видениха). В данном случае речь идет об отроге горы Чесноковка, названной в честь жены крестьянина Виденина, которая в голодный год якобы несколько раз забиралась на эту гору и собирала там для своей семьи дикий лук-слезун. Есть гора Фимияшка – по именам девицы Евфимии и парня Якова. Молодая пара свела счеты с жизнью на вершине этой самой горы. Так парень и девушка выразили свой протест против родных, не разрешавших влюбленным пожениться.
Сенное «прорезывают» две речки – Троеглазка и Артамониха. По Герасимову, первая вытекает из горы тремя впадинами (три глаза). Вторая – недалеко от села соединяется в одно русло с Троеглазкой (на самом деле – Посеннушкой). С юго-западной стороны село опоясывает речка Сенная (Посеннушка) – такое название ей дали первые жители села, собиравшие не ее территории много сена. «В итоге и селу дали это же имя», – пишет Герасимов.
Однако есть и другая версия. В годы освоения Бухтарминской долины и верхнего Прииртышья переселявшиеся сюда крестьяне нередко давали наименования своим новым поселениям в честь тех мест, откуда они прибыли. Так, село – райцентр Большенарымское – было основано переселенцами из среднего течения Оби. Поскольку они проживали в болотистой местности близ городка Нарыма Томской губернии (нарым по-остятски – болото), вот и назвали новое место Большим Нарымом. Село Самарское – от крестьян из Самарской губернии, они приехали сюда более 100 лет назад. Вероятно, были и те, кто прибыл из села Сенного Рамоновского района под Воронежем (основано еще в 1615 году). Новое место они назвали Сенным, хотя в пойме Посеннушки на самом деле изобилия сена никогда не было, здесь в основном растут кустарники.
Первыми поставившими деревянные срубы были семьи Шиминых и Шимолиных. Эта информация передается из уст в уста на протяжении уже трех веков.
Вторая волна переселенцев
Вторая волна переселенцев, нахлынувшая на Беловодье, состояла из беглых крепостных рабочих рудников Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа. Они называли себя «бергалами (берг – в переводе с немецкого – гора, берггауэр – забойщик, горнорабочий, рудокоп). Напомним, что в 1726 году горнозаводчик Акинфей Демидов взялся вести горные работы на Алтайском хребте. Для освоения месторождений на Урале и Алтае за короткое время было построено 17 заводов, их еще называли колывановскими. В десятках копей добывалась серебряная, медная и золотоносная руда. Труд был каторжным. Вот и искали сказочное Беловодье рудокопы, решались бежать. По прибытии сюда обосновывались, начинали носить новые имена и фамилии. Многим из них, принимая в свои скиты, староверы давали имена сами. До сих пор в деревнях Бухтарминской долины самой распространенной фамилией является Бердюгин. Причем, Бердюгины поначалу, да и поныне, не родственники друг другу. То есть эта русская фамилия, скорее всего, произошла от слова «бергалы». Только буква «г» выпала и добавилось «дюг». Что это самое «дюг» означает, остается невыясненным. Возможно, кержаки, воронежцы и пермяки бергалов называли еще и «бергдюгами»?
Как обживали глухомань
Первые переселенцы занимались охотой и рыбалкой, рубили лес, на плотах сплавляли его для продажи вниз по Бухтарме. Бывшие жители деревни Кривушки рассказывали мне о том, как выживали в суровых условиях местного климата первопоселенцы. Как только сойдет лед на Бухтарме, они подтаскивали к берегу большие деревянные бочки. По всему берегу расставляли переметы (несколько поводков с крючками, привязанными на одну бечеву), удочки, мордочки, коржачки и ловили на дождевого червя налима. Находились на рыбалке в течение двух-трех недель денно и нощно, так как налим ведет в основном ночной образ жизни. Пойманную рыбу засаливали в бочках, удаляли внутренности и несли домой. Жены засушивали до хруста тушки рыбы на металлических листах в печи, потом перемалывали в порошок и подвешивали «муку» в холстяных мешочках на чердаке. Пара ложек этой смеси обеспечивала хорошую похлебку для всей семьи. Занимались первопоселенцы и охотой.
Ясачный край
Одним из первых каменщиков был Афанасий Селезнев. В 1758 году он с семьей и товарищами бежал в Бухтарминскую долину. В неприступных горах беглецы, по примеру других, образовали небольшой поселок. А всего здесь было таких поселений больше 30. Все попытки администрации уничтожить эти поселки успеха не имели. И тогда алтайским беглецам была объявлена «высочайшая воля»: «Позволить им жить по примеру других ясачных иноверческих народов, исключая из прежних подушных податей с находящимися при них детьми»… Так возникла в Российской империи новая категория людей «русские ясачные инородцы».
Вместо 30 разбросанных в горах поселений образовалось девять новых деревень: Берель, Быково, Сенное, Коробиха, Печи, Белая, Фыкалка, Осочиха (на верхней Бухтарме) и Малая Красноярка (на берегу Иртыша).
Много труда было вложено крестьянами в обработку полей. Целину распахивали деревянными плугами с железными лемехами. На пашне сеяли пшеницу, ячмень, просо, овес, лен и коноплю. Урожай убирали вначале серпами, позже использовали литовки.
Ну и добыча меда была обязательной. Сначала собирали мед у диких пчел, брали его в дуплах деревьев, а позже стали сами разводить крылатых тружениц. Дома мастерили колодочные улья (дуплянки). Только в начале ХХ века в Бухтарминской долине появились рамочные ульи. Тогда же, в первой половине XVIII века, на Южном Алтае начали приручать диких маралов.
К слову, население первых деревень пополнялось и крестьянами, прибывшими сюда после изданного царского манифеста 1861 года об отмене крепостного права. И эти крестьяне уже не были староверами. Именно они построили в Сенном в 1887 году свою церковь – во имя Преображения Господня
Сенное сегодня
Интересный факт. За 74 года советской власти и 20 лет независимости Казахстана в Бухтарминской долине с географической карты исчезли десятки деревень. Процесс урбанизации продолжается. Однако из села Сенного в годы независимости страны почему-то никто уезжать не торопился. Хотя в тяжелейшее время (90-е гг.) после пресловутой приватизации Сенное оказалось в весьма ущербном положении по сравнению с другими деревнями Новополяковского сельского округа. Ведь здесь подавляющее большинство жителей – коренные пчеловоды. В советские годы по обе стороны Бухтармы располагалось свыше 30 пасек, а это как минимум 60 занятых в этой отрасли человек. Во время экономических преобразований, при разделе совхозного добра, сенновцам практически ничего не досталось. Однако почти у каждой семьи (90 процентов населения Сенного) были свои частные улья. Это помогло выжить. И даже в самые тяжелые годы (1992 – 97) здесь был построен православный храм, названный Покровским.
Сейчас в Сенном 75 дворов, в общей сложности здесь живут более 170 человек. Практически в каждом дворе легковые автомобили и тракторы. Ныне в селе насчитывается 30 частных колесных и около 15 гусеничных тракторов. Это втрое больше, чем было в советское время. Почти у каждого пчеловода в хозяйстве в среднем по 100-120 пчелосемей. Есть семьи, занимающиеся скотоводством.
Но, справедливости ради, не могу не отметить, что свое 300-летие это село встречает не в лучшем внешнем облике. Дома располагаются на большом расстоянии друг от друга, пустыри между ними поросли бурьяном, а улицы – в колдобинах и ямах. Несколько лет назад Сенное постигло бедствие, когда нижняя часть села была подтоплена из-за образовавшегося на реке в начале апреля ледового затора. Потом специалисты ДЧС помогли профинансировать и осуществить ремонт дороги до села, была построена берегоукрепительная линия вдоль Бухтармы, восстановлены пострадавшие дома, построен медпункт.
Багаутдинов, Ш. Кто имя дал тебе, старинное село? / Ш. Багаутдинов // Рудный Алтай. - 2013. - 31 января. - С. 12, 21
